Сайт Ялини

Роберт Рождественский

Тихо летят паутинные нити.
Солнце горит на оконном стекле.
Что-то я делал не так;
извините:
жил я впервые на этой земле.
Я ее только теперь ощущаю.
К ней припадаю.
И ею клянусь...
И по-другому прожить обещаю.
Если вернусь...

Но ведь я не вернусь.

Мы не властны с тобой над судьбой,
Но, когда уезжаем на время,
Обязательно хочется верить,
Что вернемся, конечно, домой.

А сейчас на пороге постой,
Улыбнись, оглянись на прощанье,
И запомни свое обещанье –
Возвратиться скорее домой...

Это Я - Домовенок!

Встречи - из расставаний, и из пощечин - объятья.
Для всех остальных - наверное - мир наш невероятен.
Впрочем, какое дело нам до других безумцев.
Наши с тобой договоры сотканы из презумпций

Всегда - безнадежно - виновности. В этом есть наша чаша.
Наш покровитель - принц кубков. Нет его в мире краше.
И все бы тебе подарить - но ты ничего не примешь.
А я объяснить не в силах - перехожу на идиш.

Мы живем в пламени. И - разумеется - в синем.
Безумие наше безбрежно. И безнадежно красиво.
Я прошепчу в ключицу на теле бесстыдно тонком:
Я люблю тебя также, как твоего ребенка.

из инета (ссылку позже найду и вставлю)))))))

Спи. Видишь, утро прицеливается
По глазам через все расстояния.
В темноте наши лица сливаются,
Как растения странные.

Спи. Наше утро не выстрелит.
Лодка ждет, и по берегу бродит конь.
Только спи.
Я вернусь через триста лет.
Я уже далеко.

Мама на даче, ключ на столе, завтрак можно не делать.
Скоро каникулы, восемь лет, в августе будет девять.
В августе девять, семь на часах, небо легко и плоско,
Солнце оставило в волосах выцветшие полоски.

Сонный обрывок в ладонь зажать, и упустить сквозь пальцы.
Витька с десятого этажа снова зовет купаться.
Надо спешить со всех ног и глаз - вдруг убегут, оставят.
Витька закончил четвертый класс - то есть почти что старый.

Шорты с футболкой - простой наряд, яблоко взять на полдник.
Витька научит меня нырять, он обещал, я помню.
К речке дорога исхожена, выжжена и привычна.
Пыльные ноги похожи на мамины рукавички.

Нынче такая у нас жара - листья совсем как тряпки.
Может быть, будем потом играть, я попрошу, чтоб в прятки.
Витька - он добрый, один в один мальчик из Жюля Верна.
Я попрошу, чтобы мне водить, мне разрешат, наверно.

Вечер начнется, должно стемнеть. День до конца недели.
Я поворачиваюсь к стене. Сто, девяносто девять.

Мама на даче. Велосипед. Завтра сдавать экзамен.
Солнце облизывает конспект ласковыми глазами.
Утро встречать и всю ночь сидеть, ждать наступленья лета.
В августе буду уже студент, нынче - ни то, ни это.

Хлеб получерствый и сыр с ножа, завтрак со сна невкусен.
Витька с десятого этажа нынче на третьем курсе.
Знает всех умных профессоров, пишет программы в фирме.
Худ, ироничен и чернобров, прямо герой из фильма.

Пишет записки моей сестре, дарит цветы с получки,
Только вот плаваю я быстрей и сочиняю лучше.
Просто сестренка светла лицом, я тяжелей и злее,
Мы забираемся на крыльцо и запускаем змея.

Вроде они уезжают в ночь, я провожу на поезд.
Речка шуршит, шелестит у ног, нынче она по пояс.
Семьдесят восемь, семьдесят семь, плачу спиной к составу.
Пусть они прячутся, ну их всех, я их искать не стану.

Мама на даче. Башка гудит. Сонное недеянье.
Кошка устроилась на груди, солнце на одеяле.
Чашки, ладошки и свитера, кофе, молю, сварите.
Кто-нибудь видел меня вчера? Лучше не говорите.

Пусть это будет большой секрет маленького разврата,
Каждый был пьян, невесом, согрет, теплым дыханьем брата,
Горло охрипло от болтовни, пепел летел с балкона,
Все друг при друге - и все одни, живы и непокорны.

Если мы скинемся по рублю, завтрак придет в наш домик,
Господи, как я вас всех люблю, радуга на ладонях.
Улица в солнечных кружевах, Витька, помой тарелки.
Можно валяться и оживать. Можно пойти на реку.

Я вас поймаю и покорю, стричься заставлю, бриться.
Носом в изломанную кору. Тридцать четыре, тридцать...

Мама на фотке. Ключи в замке. Восемь часов до лета.
Солнце на стенах, на рюкзаке, в стареньких сандалетах.
Сонными лапами через сквер, и никуда не деться.
Витька в Америке. Я в Москве. Речка в далеком детстве.

Яблоко съелось, ушел состав, где-нибудь едет в Ниццу,
Я начинаю считать со ста, жизнь моя - с единицы.
Боремся, плачем с ней в унисон, клоуны на арене.
"Двадцать один", - бормочу сквозь сон. "Сорок", - смеется время.

Сорок - и первая седина, сорок один - в больницу.
Двадцать один - я живу одна, двадцать: глаза-бойницы,
Ноги в царапинах, бес в ребре, мысли бегут вприсядку,
Кто-нибудь ждет меня во дворе, кто-нибудь - на десятом.

Десять - кончаю четвертый класс, завтрак можно не делать.
Надо спешить со всех ног и глаз. В августе будет девять.
Восемь - на шее ключи таскать, в солнечном таять гимне...

Три. Два. Один. Я иду искать. Господи, помоги мне.

И растянет, мокрое, не дыша, и наполнит, глупое, синевой,
А душа - пускай улетит душа, раз уж ей никак не побыть живой,
Всё ей нужно спать на чужих руках, всё ей нужно зло завершить добром
Так пускай попрыгает в облаках, порезвится чертиком под ребром,

А решит вернуться - так путь открыт, вся дорога в солнечных витражах,
Засмеется сердце взахлеб, навзрыд, под ладошкой ветренною дрожа,
На башке на лунной из звезд парик, а под тонкой кожей звенит Париж,
И вокруг как будто бы мир парит, а на самом деле ты сам паришь.

А меня не спросят, зачем сижу, почему пою свои песни так,
А внутри меня всё такая жуть, то ли пустота, то ли теснота,
А вокруг всё гладко, и нет углов - уцепиться не за что, так сиди,
Просто небо тонкой своей иглой только что зашило дыру в груди,

Аккуратно ниточку подобрав, всё под цвет, как нужно и на века,
Мол, пока тебе не видать добра, пусть подсохнет сердце твое пока,
А душа вернется - так путь открыт, вся дорога в солнечной ерунде,
Отчего-то пальцы мои мокры - узелок завяжется, быть беде.

Он наверно где-то скучает,
не по мне. просто так, от безделья,
выпивает десятую чая,
или мучается от похмелья.
Может начал курить. Неважно
положение, место, время.
он скучает. Я чувствую каждой
своей клеткой, в чуть теплом теле.
Он наверно не спит ночами,
вспоминая, кляня, ругая.
даже слышу, как он скучает,
разрывая мой сон кусками,
идеальными пальцами, белыми,
теми, что обнимали, мечтали.
я всей кожей холодной, белою,
до конечной впитала "скучаю".
Между сном и дикими танцами,
там, где мы - только май и холодно.
Он скучает неистово, бешено.
мне всем миром об этом кричали.
в каждом выдохе: хочешь, вешайся!
в каждом вдохе: скучаю!"

Мне с грустинкою кофе, пожалуйста, можно?
Мне с грустинкою кофе, и с дымкой коричной
Есть в неважности мыслей закон непреложный
Улыбаясь, всегда отвечать- все отлично!
И следить за неясным весны измененьем
От красавицы робкой к легенде столичной,
И молчать, запасаясь до краю терпеньем,
И легко отвечать — "у меня все отлично"...